Зачем финансисту учить международное право?

 

Рекомендуем вашему вниманию отрывки из весьма любопытного правоведческого исследования, выполненного кандидатом юридических наук, доцентом кафедры международного частного и гражданского права МГИМО (У) МИД РФ А.И. Мурановым и опубликованного им под названием «Как ЕС и США «переиграли» Россию в ходе переговоров о вступлении России в ВТО применительно к понятию «международное частное право». Вольный или невольный вклад МЭРТ России в отечественную доктрину международного частного права».
***
Как известно, основная задача ВТО — способствовать свободной торговле товарами и интеллектуальной собственностью, а также свободному оказанию услуг между лицами из разных членов ВТО за счет устранения всех барьеров, которые установлены государствами в их национальном праве для иностранных субъектов и препятствуют упомянутой свободе.

Одним из основных документов ВТО является Генеральное соглашение о торговле услугами (General Agreement on Trade in Services) (далее — ГАТС), как раз и предназначенное для обеспечения свободы оказания платных услуг в отношениях между лицами из членов ВТО.

В Классификаторе ГАТС услуги сгруппированы следующим образом:

1. Деловые услуги.
2.  Услуги в области связи и передачи информации.
3. Строительные и связанные с ними инжиниринговые услуги.
4. Дистрибьюторские услуги.
5. Услуги в области образования.
6. Услуги, связанные с защитой окружающей среды.
7. Финансовые услуги.
8. Услуги, связанные со здравоохранением и социальным обеспечением (кроме перечисленных в секторе 1.А.h-j).
9. Туризм и услуги, связанные с путешествиями.
10. Услуги по организации досуга, культурных и спортивных мероприятий (кроме аудиовизуальных услуг).
11. Транспортные услуги.
12. Прочие услуги, не включенные в иные сектора.

Перечисленные 12 секторов подразделяются на подсектора, обозначаемые заглавными латинскими буквами в алфавитном порядке. Наконец, сами эти подсектора делятся на свои подсектора, обозначаемые строчными латинскими буквами в алфавитном порядке. Количество подсекторов низшего уровня — 155.

Как уже говорилось, в ходе переговоров о вступлении в ВТО государство должно согласовать с ВТО список своих специфических обязательств по различным услугам, содержащий такие обязательства, которые гарантируют: 1) определенный согласованный в ходе переговоров уровень доступа лиц из других членов ВТО в соответствующие сферы услуг в таком государстве, а также 2) определенные согласованные в ходе переговоров изъятия из распространения принципа национального режима на лиц из других членов ВТО в ходе их деятельности в указанных сферах. Для подготовки таких списков и используется Классификатор ГАТС. При этом в ходе переговоров о вступлении в ВТО каждое государство вправе самостоятельно решать, включать ли ту или иную сферу услуг в упомянутые списки. Другое дело, что если с данным предложением не согласятся иные члены ВТО, то переговоры пройдут безрезультатно и государство членом ВТО не станет.

Россия в ходе переговоров о вступлении в ВТО взяла на себя обязательства в отношении 116 из 155 подсекторов. Об этом было сообщено представителем Министерства экономического развития и торговли России 5 марта 2007 г. на заседании Экспертно-консультативного совета по вопросам оказания правовой помощи и юридических услуг гражданам, предприятиям и организациям Совета Федерации Федерального Собрания России.
Следует сказать, что помимо специфических обязательств, которые Россия готова принять на себя применительно к подсектору юридических услуг, в ходе переговоров были также согласованы так называемые «горизонтальные» обязательства России. Таблица с такими обязательствами в настоящей работе не приводится: в них нет ничего, что представляло бы интерес в связи с рассматриваемым вопросом.

Суть проблемы. «Правовая помощь разрешена только по международному частному праву международному публичному праву и праву государства, в юрисдикции которого персонал поставщика услуг получил квалификацию». Смысл упоминания о международном публичном праве и иностранном праве в сочетании со словом «только» очевиден: тем самым Россия резервирует за собой право ввести ограничение на оказание лицами из других членов ВТО юридических услуг по вопросам российского права.
Другое дело, что сегодня такое ограничение в российском праве отсутствует, а предпринимавшиеся попытки его введения применительно к иностранным адвокатам оказались явно неудачными. Неясно также, будет ли вообще такое ограничение включено в российское регулирование: как уже говорилось, Россия вправе не вводить его вообще, не вводить его немедленно или ввести его в меньшем объеме.

Указание на то, что лицам из других членов ВТО разрешается оказывать юридические услуги только по международному публичному праву или праву иностранного государства, в котором была получена соответствующая квалификация, является для перечней специфических обязательств членов ВТО стандартным. В этих перечнях, кстати, международное публичное право часто именуется просто международным правом.

Подобное указание — инструмент протекционистской политики государства. Члены ВТО по-разному используют такой инструмент. Так, Иордания и Норвегия в своих перечнях упоминают только об иностранном праве и ничего не говорят о международном публичном праве, оставляя за собой за счет этого возможность ограничивать по собственному усмотрению оказание юридических услуг по вопросам из сферы такого права лицами из других членов ВТО. Напротив, Тринидад и Тобаго в своем перечне указало на оказание юридических услуг лицами из других членов ВТО только по вопросам международного права, тем самым оставив за собой возможность ограничивать оказание юридических услуг лицами из других членов ВТО по любому иностранному праву.

Молдавия и Непал оговорили в своих перечнях возможность для лиц из других членов ВТО оказывать юридические услуги по вопросам права любого третьего государства, не сделав оговорку о том, что для этого необходимо получить в нем соответствующую квалификацию.

Из этого следует, что для оказания лицами из других членов ВТО юридических услуг по вопросам права любого третьего государства в Молдавии или Непале (или для лиц из этих государств) наличие полученной в таком третьем государстве квалификации, с точки зрения права Молдавии или Непала, не требуется.

В то же время многие члены ВТО берут на себя обязательство не вводить ограничения на оказание лицами из других членов ВТО юридических услуг и по праву самого такого члена ВТО (среди них, например, Новая Зеландия, Армения).

Но если Россия ставила цель зарезервировать за собой право ввести ограничение на оказание лицами из других членов ВТО юридических услуг по вопросам именно российского права, то зачем упомянуто международное частное право?

Общепризнано, что международное частное право является частью национального права каждого государства. «...Господствующая в российской доктрине точка зрения, сформулированная в середине XX в. И.С. Перетерским и Л.А. Лунцем, рассматривает международное частное право как особую отрасль права и относит его (вопреки, казалось бы, названию) к сфере внутригосударственного права»; «Так как все... лица имеют гражданство или государственную принадлежность, именно правовые нормы государств составляют нормы международного частного права, и суды этих государств налагают санкции за их неисполнение. Существуют судебная практика и нормы алжирского, французского, американского международного частного права, которые значительно отличаются друг от друга. Здесь речь идет уже не о международном праве, а о внутригосударственном (национальном) праве. «...» ...Метод международного частного права имеет внутригосударственный характер: здесь используются категории гражданского права. Международное частное право, таким образом, предстает как проекция с необходимыми изменениями внутреннего права на международную плоскость. «...» ...Таким образом, вслед за многими авторами можно сказать, что международное частное право является внутренним по своим источникам и международным по своему объекту»; «В настоящее время международное частное право, несомненно, является национальным правом. Существует английское международное частное право в отличие от французского, германского, итальянского международного частного права».

Соответственно применительно к юридическим услугам речь может идти в свете сказанного о международном частном праве именно России, а не иностранных государств. В самом деле, отдельно упомянуто о праве иностранных государств, под которым следует понимать и их международное частное право.

Таким образом, в проекте «Перечня специфических обязательств Российской Федерации по услугам» применительно к юридическим услугам из других членов ВТО юридических услуг по вопросам российского права, а с другой — разрешила оказание лицами из других членов ВТО юридических услуг по тем вопросам российского права, которые относятся к сфере международного частного права. Казалось бы, где логика?

Два объяснения: некомпетентность или неспособность противостоять давлению делегаций ЕС и США. К сожалению, все попытки автора получить от руководства Департамента торговых переговоров Министерства экономического развития и торговли РФ хоть какие-то разъяснения оказались безрезультатными. Но один из рядовых сотрудников Министерства неофициально указал на следующее мнение, которое распространено в Департаменте торговых переговоров Министерства: коль осложненные иностранными элементами, в том числе статус и деятельность соответствующих иностранных лиц, то разумно разрешить иностранным лицам из других членов ВТО оказывать юридические услуги также применительно к таким отношениям, учитывая, что после вступления России в ВТО данные отношения будут активно развиваться.

На первый взгляд, предложенное объяснение является логичным. На второй же — весьма странным. В самом деле, помимо частно-правовых отношений, осложненных иностранными элементами и регулируемых российским международным частным правом, имеется огромный массив публично-правовых отношений, точно так же осложненных иностранными элементами и регулируемых российским публичным правом: налоговым, антимонопольным, таможенным, уголовным, уголовно-процессуальным, административным, валютным, пенсионным и т.д. Следуя логике Министерства, в проекте «Перечня специфических обязательств Российской Федерации по услугам» следовало упомянуть не только о международном частном праве, но вообще о правовом регулировании, относящемся к отношениям, осложненным иностранными элементами, тем самым разрешив иностранным лицам из других членов ВТО оказание юридических услуг применительно к публично-правовым отношениям, осложненным иностранными элементами и регулируемым российским публичным правом. Но Министерство этого не сделало, изменив своей же логике.

Возможно, речь должна идти об элементарном непонимании понятия «международное частное право», проявленном в ходе переговоров о вступлении России в ВТО.

При этом почему-то то серьезное внимание, которое уделяли ЕС и США обязательствам России по подсектору «Юридические услуги» Классификатора ГАТС, никого не обеспокоило.

Не исключено, что члены делегации России и сотрудники Министерства в ходе переговоров решили, что есть международное публичное право, которое является глобальным и обязательным для всех государств и международных организаций, и есть международное частное право, которое также выступает в качестве глобальной и обязательной для всех государств и частных субъектов системы правил, регулирующих частные отношения, включая международную торговлю. Возможно, они полагали, что международное частное право является какой-то специфической частью международного публичного права или что оно исчерпывается международными договорами, регулирующими частно-правовые отношения. Членам делегации было, вероятно, невдомек, что международное частное право имеет национальный характер, являясь частью правовой системы каждого государства, и что глобального международного частного права, в отличие от международного публичного права, не существует.

В результате делегация России сделала вывод о том, что в проекте «Перечня специфических обязательств Российской Федерации по услугам» следует упомянуть как о международном публичном праве, так и о международном частном праве: в самом деле, если они по своей природе представлялись делегации идентичными, то зачем ограничивать право лиц из других членов ВТО оказывать юридические услуги по вопросам международного частного права, если подавляющее большинство членов ВТО не устанавливает для них ограничений применительно к международному публичному праву?

Если все было именно так, то данный вывод стал не результатом злого умысла или легкомысленности, а последствием обычной некомпетентности. Эту некомпетентность обычно проявляют студенты, не желающие прилежно изучать международное частное право.
Но есть и иной вариант: в делегации России и в Министерстве в ходе переговоров по юридическим услугам отлично понимали, что есть международное частное право, но пошли на упоминание о нем в проекте «Перечня...». Этот вариант ничуть не лучше: он свидетельствует либо о намеренном стремлении лишить Россию тех возможностей, которые резервируют за собой почти все развитые члены ВТО, а также о пренебрежении к российской сфере оказания платных юридических услуг, либо о неспособности выдержать давление делегаций ЕС и США и не пойти на уступки в ходе переговоров.

Последствия присутствия понятия «международное частное право» в проекте «Перечня специфических обязательств Российской Федерации по услугам» для теории и практики. После того как Россия станет членом ВТО, она будет лишена возможности ввести ограничения на оказание лицами из других членов ВТО любым из предусмотренных ГАТС способом юридических услуг по вопросам российского права в той мере, в какой такие вопросы относятся к международному частному праву России. И тогда встанет вопрос: а что есть международное частное право России?

В отечественной доктрине до и после 1917 г. использовались различные подходы к определению понятия «международное частное право» соответственно Российской империи, СССР или России. Здесь не место их описывать и разбирать. Но для тех, кто от проблем международного частного права далек, отметим, что полемика затрагивала такие вопросы: можно ли относить международное частное право к международному публичному праву или нет, можно ли считать его частью национального частного права или нет, наконец, можно ли вообще считать его правом в той части, которая состоит из коллизионных норм. В зависимости от ответов определялся и состав норм международного частного права.

Таким образом, вопрос о том, что есть международное частное право России, традиционно считался и считается дискуссионным. Впрочем, эти споры идут уже много десятилетий, и довольно вяло.

Теперь же имеются все шансы оживить дебаты, ведь речь пойдет уже не о чистой теории, а о сугубо практических аспектах, касающихся экономических интересов серьезных субъектов: от частнопрактикующих юристов и крупных международных юридических фирм до транснациональных корпораций с интересами в России.

Ответы на вопрос о том, что есть международное частное право России, могут быть самыми разными в зависимости от того, какую методологическую, идеологическую позицию занять и какую цель преследовать: от узкого утверждения о том, что в международное частное право России входят только те вопросы, которые регулируются разделом VI «Международное частное право» части третьей ГК РФ, до широкого заявления о том, что международное частное право России должно охватывать все юридические вопросы, возникающие в международном гражданском и торговом обороте в связи с частными и процессуальными отношениями с иностранными элементами (причем с приданием понятию «частные отношения с иностранными элементами» самого широкого смысла, ввиду чего под него должны подпадать все без исключения гражданские, коммерческие, семейные и трудовые отношения с наличием любого иностранного элемента). Сюда войдут все вопросы регулирования коллизий законов на национальном российском уровне и в международных договорах России, все вопросы материально-правового российского регулирования упомянутых отношений, все вопросы унифицированного материально-правового регулирования упомянутых отношений, все вопросы международного гражданского процесса в связи с упомянутыми отношениями на национальном российском уровне и в международных договорах России, все вопросы международного коммерческого арбитража на национальном российском уровне и в международных договорах России, все вопросы альтернативного урегулирования споров из упомянутых отношений.

Основываясь на известной латинской максиме «Boni judicis est ampliare jurisdic-tionem» («Хорошему судье свойственно расширять (использовать в либеральном ключе) свою юрисдикцию (полномочия на применение средств судебной защиты)»), полагаем, что понятие «международное частное право» необходимо толковать расширительно и использовать вторую его интерпретацию из упомянутых в предыдущем абзаце.

В любом случае, каким бы ни был тот или иной подход к понятию «международное частное право России», несомненно, что иностранные лица из других членов ВТО, члены ВТО и сама ВТО в случае необходимости, исходя, естественно, из собственных интересов, будут настаивать на том, что толковать это понятие следует максимально широко. В самом деле, только такой максимально широкий подход будет отвечать их целям, одновременно соответствуя либеральному духу ВТО. Очевидно, что иностранные лица из других членов ВТО желают иметь право оказывать в России юридические услуги по наибольшему количеству направлений. Равным образом ВТО заинтересовано в том, чтобы максимальное количество вопросов в связи с услугами регулировалось положениями ГАТС. Но такой максимально широкий подход не отвечает интересам российских лиц, оказывающих платные юридические услуги. Объективно не отвечает он и интересам России, которой не должно быть все равно, какова роль ее юристов в международном разделении труда.

Следует констатировать, что дозволение лицам из других членов ВТО оказывать юридические услуги как по международному публичному праву и иностранному праву, так и по международному частному праву — случай для перечня специфических обязательств членов ВТО необычный. Такого в ВТО еще не было.

Справедливости ради укажем, что Малайзия упомянула в своем перечне не только о международном публичном праве и иностранном праве, но и об «оффшорном корпоративном законодательстве Малайзии», которое можно рассматривать в качестве части международного частного права Малайзии. Однако на то, что лицам из других членов ВТО разрешается оказывать в Малайзии юридические услуги по вопросам международного частного права Малайзии, в этом перечне не указано.

Чили, определяя объем полномочий на оказание услуг лицами из других членов ВТО, в своем перечне упомянуло не только международное публичное право, но и международное торговое право (international commercial law). Однако думается, что под последним в Чили понимается совокупность тех правил, которые закреплены в международных договорах, посвящены отношениям частных лиц, возникающим в ходе международной торговли, и которые следует противопоставлять правилам именно международного публичного права, регулирующим отношения между не частными лицами, а государствами и (или) международными организациями. В любом случае очевидно, что под «международным торговым правом» Чили понимает не свое собственное право.

Таким образом, Россия пока является единственным государством, которое указало в проекте перечня своих специфических обязательств на то, что лицам из других членов ВТО будет разрешено оказывать в России или лицам из России юридические услуги не только по международному публичному праву или праву государства, в юрисдикции которого персонал поставщика услуг получил квалификацию, но и по международному частному праву.

Что означает такое упоминание о международном частном праве, уже ясно. И думается, что подобное упоминание в проекте перечня специфических обязательств России совсем не случайно: в любом случае оно появилось под давлением ЕС и США. Напомним: самыми заинтересованными в ведении данных переговоров были ЕС и США.

Учитывая те последствия, повлечет подобное присутствие в перечне специфических обязательств России применительно к юридическим услугам понятия «международное частное право», можно предположить, что в ходе переговоров делегации ЕС и США «переиграли» делегацию России, добившись включения такого понятия в проект «Перечня специфических обязательств Российской Федерации по услугам».

И в свете этого обстоятельства совершенно неважно, понимали ли в делегации России или в Министерстве экономического развития и торговли РФ, что кроется за понятием «международное частное право». Если не понимали, то делегациям ЕС и США было грех не воспользоваться такой некомпетентностью. Если понимали, то честь и хвала делегациям ЕС и США, которым делегация России не смогла противостоять.

Сотрудниками Министерства экономического развития и торговли РФ на встрече с представителями адвокатуры и российских юридических фирм, организованной Комиссией по вопросам деятельности адвокатуры и нотариата Ассоциации юристов России и состоявшейся 10 мая 2007 г., было заявлено, что в ходе переговоров России с другими членами ВТО по поводу юридических услуг Министерство чувствовало повышенный интерес делегаций ЕС и США к сектору юридических услуг и что ввиду этого было решено ужесточить позицию России, и такое решение нашло отражение в проекте «Перечня». Ну уж если получившийся результат является итогом «ужесточения», остается лишь предполагать, что содержалось в «неужесточенном» варианте.

Россия может заявить, что под понятием «международное частное право» следует понимать исключительно международные договоры России, регулирующие частно-правовые отношения, тогда как российские внутренние правила, регулирующие отношения с иностранными элементами, должны считаться частью не международного частного права, а частью соответствующих отраслей внутреннего российского права.

Однако такому толкованию препятствует то, что в окончательном проекте «Перечня специфических обязательств Российской Федерации по услугам» понятие «международное частное право» предшествует понятию «международное публичное право». Иной порядок был бы более благоприятен для подобного толкования: он давал бы хоть какие-то основания говорить о том, что в данном случае международное частное право выступает частью международного публичного права. Кроме того, в английском тексте проекта «Перечня специфических обязательств

Российской Федерации по услугам» применительно к юридическим услугам используется понятие «private international law». В английском языке это понятие охватывает также определенные внутринациональные правила, регулирующие отношения с иностранными элементами. Коль скоро именно английский, а не русский язык является официальным языком ВТО, основания для выгодного россиянам толкования оказываются весьма сомнительными.
Рассмотренный вопрос как нельзя лучше демонстрирует тот факт, что в юриспруденции самые, казалось бы, теоретические вопросы имеют теснейшую связь с практикой. Жаль только, что такая взаимозависимость выявляется подобным способом.

В любом случае Министерство экономического развития и торговли РФ сделало все от него зависящее, чтобы «внести новую струю» в спор теоретиков российского международного частного права. Впрочем, не исключено, что оно об этом и не подозревает.